В прошлую субботу, пока еще не успел выпасть снег, мы вновь были на аэродроме.
Кажется, мне начинает нравиться эта атмосфера. В том плане, что я постепенно перестаю чувствовать там себя какой-то чужой.
В этот раз погода совершенно не радовала - было холодно, висели низкие облака. Утром никто не летал, небо хмурилось, земля мерзла, парашютисты спали по машинам на стоянке.
Мы взлетели на пробный круг вокруг аэродрома. На взлете два раза пискнул датчик срыва. Как хорошо, что я доверяю пилоту, - в тот момент я решила, что бояться бессмысленно - пилот взлетает, значит, знает, что делает, а я тут вообще пырюсь на закрылки сижу Потом, конечно, я спросила, а чего он пищал.
Свыше 200 метров подняться не смогли, облака давили плотным покрывалом и сулили обледенение.
Днем немного распогодилось, так что начали взлетать и другие самолетки, в том числе и всякие пузатики, из которых потом выпрыгивают люди с куполами
читать дальшеТак что и мы полетели немного поработать над водохранилищем.
Перед взлетом катились по полосе, я просто положила руки на штурвал, чтобы следить за движениями пилота. А пилот не растерялся, радостно откинулся в кресле и выдал:
- О, давай, рули по земле! - и тут же добавил. - Давай направо!
Что делает автомобилист, попавший за штурвал? Правильно, крутит руль, тьфу, штурвал вправо!
Естественно, ничего не произошло.
- Педалью, дорогая, педалью. Правой.
Дальше у меня сбоили пространственные маневры. Больше всего это напоминало то, как я училась водить минивэн с домом-прицепом, когда при заднем ходе, чтобы повернуть прицеп вправо, руль надо было крутить влево. В самолете хотелось либо крутить влево-вправо штурвал, а если уж разум напоминал, что делается это педалями, то ноги почему-то начинали путать право и лево и при левом повороте пытались выжать правую педаль и наоборот. Самолет зигзагами ехал по полосе, пытался сбежать в какую-нибудь яму или куст, а диспетчер, наверное, сильно удивлялся тому, что мы творим. Пилот раз 10 спросил, что я делаю и почему в очередной раз еду в ограду и когда я уже начну ехать прямо.
Хоть погодка стала и немного лучше, но облачность никуда не делась, поэтому после взлета мы поднялись на те же 150-200 метров, прилетели на водохранилище и немного позанимались там.
Я делала крены, слишком сильно переваливала самолет на крыло, пилот довольно резко меня поправлял, чтобы мы не убились на фиг. Затем он обратил внимание, что я слишком много пырюсь в приборы, так что на очередном крене закрыл от меня ладонью прибор, показывающий угол крена. Сработало. Мне это напомнило эффект, когда этот же человек убрал от меня Скатт на стрельбе лежа - с параметров траектории и всего такого я тут же переключилась на собственные ощущения. Здесь так же - с помощников-приборов я переключилась на ощущения самолета.
Особо классно было почувствовать, как самолет реагирует на педали.
В остальном, все было ужасно, у меня получалось не особо, я не могла разобраться с радиусом, не сразу перестала делать "нырок" вниз после выхода из крена. Так что, в конце концов, мы вернулись на аэродром, при посадке нас хорошенько швырнуло.
На земле на меня вылился невероятный поток информации. Про назначение всех приборов, про ПВД, про два давления, про органы управления, про сваливание, скольжение, про... мозг кипел, взрывался, я пыталась упорядочить информацию, но половину, кажется, уже забыла.
Я неожиданно вспомнила аж первый курс своего гуманитарного факультета в Московском Авиационном, у меня захрустели в мозгу старые ржавые шестеренки, отвечающие за услышанные лекции по основам авиационно-космической техники.
- Тангаж! Элероны! Я совершенно точно слышала эти слова на первом курсе! - радостно заявила я, однако, что такое тангаж, объяснить не смогла.
В процессе потока новой невероятной информации я пыталась научиться быстро пересчитывать футы в метры, узлы/мили в час в километры в час и метры в секунду, а потом случились футы в минуту, которые надо было пересчитать в метры в секунду. Я изображала двумя ладошками самолетик и на этом примере пыталась понять, что, как и куда летит, если сделать вот так. Потом я узнала про переохлаждение цилиндров двигателя при воздушном охлаждении и мозг окончательно ушел в принудительный отпуск.
А с полосы продолжали периодически взлетать самолетки.