Я обожаю лето.
Я обожаю солнце, люблю жару, радуюсь теплу. Когда небо вовсю жарит, я могу очень долго и бесцельно бродить по улицам просто ради того, чтобы греться и кормиться витамином Дэ. Я всегда скучаю по теплу. Я всегда рада, когда оно наконец-то случается.
Нынешнее лето мне безумно нравится.
***
Я стала слишком взрослой? Я пытаюсь планировать, пытаюсь жить по плану и возводить в приоритет штуки под названием "надо". Кажется, я разучилась быть спонтанной...
Я заново учусь жить по порывам.
И у меня есть, с кого брать пример. С человека, который звонит в 10 или 11 вечера, с которым мы болтаем минут 40, да так увлекаемся, что разговор, в итоге, заканчивается фразой "короче, я приехал, пошли гулять". И мы продолжаем наш разговор, гуляя по летнему ночному городу. А ведь завтра
надо на работу. А ведь в такое время
надо быть дома и
надо спать. Наплевать, потому что у нас - порыв. Порыв гулять, смотреть на звёзды, болтать и философствовать.
Я хочу научиться таким же порывам.
Я ведь ставлю сама себе палки в колёса, я разумно возвожу в приоритет "надо", а не "хочу".
Выйдя из фитнес-клуба, я набираю телефонный номер и спрашиваю "Где ты?". И говорю, что сейчас приеду. Мне
надо доделать всякие домашние дела. Мне
надо собрать кое-какие вещи. Мне
надо вернуться домой пораньше.
Плевать. Я
хочу на аэродром.
Я всей душой люблю свой автомобиль. Я могу сесть в него в любой момент и уехать туда, куда хочу сейчас. По порыву.
Я приезжаю на аэродром к закату.
Я не была на аэродромах с декабря месяца. Я не летала с декабря.
Я снова тут.
Здесь ничего не изменилось.
В будний день здесь тишина и никого нет. Бегают собаки и тычутся в ладони тёплыми мокрыми носами. Я ступаю по деревянному настилу ангара, смотрю в полуразобранный салон "Пайпера", а потом пилот не терпящим возражения голосом говорит мне, чтобы я шла и отвязывала Цессну, стоящую на улице. А потом таким же тоном говорит, чтобы проверила масло. И даже не сомневается в том, что я сходу найду щуп в авиационном двигателе (хотя что его там искать-то) - а всё равно это приятно.
читать дальшеПомните, я писала о том, как мы летали на Цессне? Она продана. Она больше не с нами)) Так бывает. Но в этот вечер у нас есть возможность подняться в воздух на другой Цессне. Тоже 172-й. Полосатой птице.
Запуск, прогрев, предварительный. Никого нет. Даже диспетчера. Будний день. Никто не летает. А погода - шепчет. Абсолютный штиль.
Исполнительный.
Взлёт.
Я так давно не летала, что перепугалась, когда мы резко начали набирать высоту.
Увы, в небе стояла дымка, а солнце садилось в облака - в этот раз нам не суждено было увидеть горящий яркими цветами закат. В этом нет ничего страшного. Я знаю - в нашей жизни ещё будут яркие цвета и великолепные солнечные закаты.
Мы летим над водохранилищем. На глади воды горит вытянутая солнечная дорожка, жёлто-оранжевая. Я неуверенно и очень аккуратно веду самолёт, слишком осторожно поворачиваю, долго, флегматично.
- Смелее влево! - смеётся пилот, резко даёт крен, снижает высоту до предельно низкой - до скольки? - кажется, до 50 метров, и мы летим практически над самой водой, водная гладь петляет, и мы летим чётко по водной траектории, пуская самолёт то вправо, то влево. Берег проносится мимо, на воде видны птицы, рыбаки и лодки, различима структура воды - именно в таком полёте ощущается реальная скорость самолёта. Мы несёмся. Мы на огромной скорости рвём воздушный поток. Я никогда не летала так. Это сравнимо с управлением хорошего автомобиля на хорошей автомагистрали на очень быстрой скорости. Только здесь ощущения острее, потому что под колёсами нет асфальта, а есть прозрачный и невесомый воздух, и только внизу - вода и берег, которые столь быстро убегают прочь...
А потом мы вновь уходим на высоту и пилот отдаёт мне управление. Я становлюсь смелее. Я резче и увереннее даю крены на поворотах. Пилот называет меня хулиганистой трусихой - и не поспоришь)) А я вспоминаю нашу старую Цессну и понимаю, насколько разительно отличается управление у Цессны, на которой мы летим теперь. Полосатая птица удивительно чётко и быстро реагирует на штурвал, практически никакой задержки или торможения, никакой флегматичности в поведении, влево - значит, влево.
- Вот это управляемость! - я в восторге.
Глядя вокруг, я думаю о том, что высокоплан - он для созерцания земли. А низкоплан - для созерцания неба.
Сейчас мы на Цессне-высокоплане.
Кажется, мы пробыли в воздухе сорок минут. Я этого не ощутила. Как будто только-только взлетели, и вот уже впереди показалась взлётно-посадочная полоса. Садимся.
- А можно, можно я порулю по земле?
- Конечно!
Еду ровно. Но одновременно с педалями продолжаю рефлекторно крутить штурвал. Смеёмся.
- Крылом фонарик не снеси)))
- Я постараюсь!))
А потом я привязываю самолёт обратно, одеваю "носок" на ПВД и фиксирую штурвалы. Пьём чай в уютном вагончике. Никуда не хочется торопиться. Никуда не хочется уезжать. А что ещё нужно? Есть чай, есть самолёты, есть тёплый ангар. Да здесь можно жить оставаться))
На аэродром опускается ночь.
Спят усталые игрушки: самолёты стоят по всему аэродрому, накрытые, сонные, спящие, видящие сны птицы. Темень. И лишь горят белые фонари - те самые, которые меня попросили не сносить крылом
Уже надо быть дома. Уже надо спать, ведь завтра надо делать вот это, это и ещё вот это.
Ничего не знаем.
У нас - порыв
И дома - только в 12 ночи.